Райсовет. Антон Алифанов

На состоявшихся 10 сентября 2017 года муниципальных выборах мэрия Москвы и «Единая Россия» потерпели в Хамовниках сокрушительное поражение. В новый состав Совета депутатов района не попал ни один представитель партии власти. Прошел ровно год, а значит пора познакомиться поближе с теми, кто занял их место. В новой рубрике «Райсовет» депутат МО Хамовники Антон Алифанов вспоминает кампанию 2017 года, называет Хосе Мухику своим любимым политиком и рассказывает, что муниципальным депутатам удалось сделать на благо жителей, а что тем нужно начать делать для себя самостоятельно.

Анкета

Образование: в 2008 году окончил дневное отделение юридического факультета РГТЭУ (сейчас РЭУ им. Плеханова), специализация — гражданское право, международное право, тема диплома «О международной правосубъектности индивидов (физических лиц)».

Любимые предметы в школе: история, литература и обществознание.

Работа: адвокат, старший юрист практики разрешения споров московского офиса международной юридической фирмы Dentons. Это крупнейшая в мире юридическая фирма, 158 офисов в более чем 50 странах мира, где работают порядка 7700 юристов.

Самые интересные дела из практики: 1) серия корпоративных споров, где наша команда представляла интересы финского инвестора, правнука основателя фабрики еще в Российской империи, который хотел восстановить эту фабрику. Иск был против российских рейдеров, которые хотели распродать ее активы;

2) несколько дел по привлечению к ответственности бывших руководителей компании, которые начали вести свой параллельный бизнес и причинять ущерб акционерам;

3) уголовное дело в Евросоюзе, где наша команда представляла крупное российское предприятие, пострадавшее от мошенничества;

4) забавный семейный спор, где один из небедных супругов просил разделить совместные ложки и кастрюли после 16 лет развода.

Хобби: прогулки по Москве (не шучу), особенно по Сретенским и Арбатским переулкам, по Ивановской горке, и путешествия.

Любимые писатели и музыканты: в юности очень покорили Пикуль и Гоголь (“Мертвые души” обожаю), в последние лет 10 читаю в основном маринистику (историческую и мемуары);

из музыки нравятся Beatles, Cab Calloway, люблю Леонарда Коэна, Горана Бреговича (видно, что без предпочтения в стилях).

Любимые исторические деятели или политики: из теоретиков, наверное, — Макиавелли (прямо и цинично написал всю правду, как нужно управлять государством),

а из «практиков» — коллективный политик из Михаила Лорис-Меликова и Николая Милютина, предложивших Великие Реформы, и императора Александра II, на эти реформы решившегося (они сделали Россию современным по тем меркам государством).

Из современников — президент Уругвая Хосе Мухика, просто нереальный человек, настоящий «отец народа» (в России такой вариант, к сожалению, невозможен из-за несопоставимых размеров страны и количества населения).

Самое неприятное качество в людях: физически не переношу в людях глупость и подлость (а они часто живут вместе).

Любимые места в Хамовниках: 1) Фрунзенская набережная (за возможность гулять у реки, любуясь на архитектуру набережной);

2) квартал Усачевки—Доватора—Кооперативной с красивыми небольшими домами, приятными тихими дворами и, конечно, Усачевским рынком;

3) парк Трубецких как, опять же, уединенное и нешумное место для прогулок.

Главное достижение как депутата: помимо постепенно возрастающей самоорганизации жителей района, что мне видится как раз основной нашей задачей на сегодня, есть некоторое количество небольших частных успехов: сделали крышу на Комсомольском 5/2, еще нескольким домам удалось помочь заставить исправить недостатки капремонта, убрали аварийно-опасную рекламную конструкцию от дома 15 на Смоленском бульваре, плюс некоторая посильная помощь гражданам по межеваниям, капремонту, благоустройству и т.д.

Три главные проблемы Хамовников: 1) дороговизна продуктовых магазинов. Ведь район у нас социально и финансово очень неоднородный, в Хамовниках есть достаточно много пенсионеров, которым множественные у нас магазины одной известной сети просто не по карману;

2) точечная застройка, которая не учитывает сложившейся градостроительной и социальной инфраструктуры района и связана с проблемой сохранения, а часто уничтожения существующего архитектурного облика Хамовников;

3) расходование бюджетных средств и коммунальных платежей (наших с вами денег) на то, что можно в целом назвать «благоустройством» домов, дворов, парков и общественных пространств, в котором на сегодня много того, чего жителям явно не нужно (а на него тратятся колоссальные средства, зачастую без должного контроля как ценообразования, так и объемов/качества выполняемых работ).

Каким должен быть мэр Москвы: Он должен быть не просто москвичом, а человеком, Москву знающим и любящим. Я знаю многих, кто давно живет в Москве, или даже родился в ней, но наш город не знает (буквально), и ни разу не любит.

Также, это должен быть человек с командой профессионалов (или человек, готовый такую команду собрать), ведь управлять таким мегаполисом дело не из легких.

И еще, как мне кажется, это должен быть не «боец», а «трудяга», потому как если честно заниматься решением проблем, то на «борьбу» времени не хватит. Иначе мы все помрем от голода из-за незавезенных продуктов, утонем в горах невывезенного мусора и замерзнем в домах без отопления.

Интервью

— Как ты, успешный адвокат, в муниципальные депутаты пошел?

Районными вопросами или скорее вопросами территории около моего дома я в той или иной степени занимаюсь с 2012 года. Это локальные вещи: шум во дворе, вырубка деревьев, покос травы, установка рекламных знаков. Постепенно я познакомился с депутатами Сашей Парушиной и Андреем Воронковым, районными активистами Асией Тихоновой, Наташей Чичи (сейчас все четверо — депутаты МО Хамовники — прим.ред.).

Оказавшись в сообществе “Объединение жителей Хамовников”, я узнал о более глобальных районных проблемах — например, ситуации с “Балеткой” или с Лужниками. Стало понятно, что без какой-то организованности очень тяжело жить спокойно и комфортно, без того, чтобы у тебя кто-то под окнами не начал рубить или копать. Так я вышел на совет депутатов и достаточно часто ходил на заседания.

— И как работал предыдущий совет депутатов?

Советы всегда проводились в середине буднего дня, и приходило на них два-три жителя, а если были какие-то эксцессы, то максимум 10 человек. Того театрального действа, которое бывает у нас сейчас, точно не было.

В апреле 2017 года я пришел высказать свое мнение по реновации и предложить совету обратиться к московским властям от района Хамовники с категорическим неприятием этого законопроекта. Я писал по нему юридическую часть, и по слухам она вошла в первый отрицательный отзыв в Госдуме. Но в совете меня резко оборвали, сказали, что я формально не зарегистрировался заранее, поэтому не имею права говорить.

Но в целом совет был, на мой взгляд, несколько формальный. Рутинные вопросы по согласованию летних веранд и шлагбаумов он решал вполне честно, но по стройкам, изменению параметров земельного участка или решениям околополитического характера, которые могли предложить Парушина или Воронков, депутаты голосовали против [интересов жителей].

— Так как ты оказался сам кандидатом?

Когда стало известно о дате выборов 2017 года мне нынешняя глава совета Анна Лукьянова, с которой мы были знакомы по районным проблемам межевания, предложила избираться по платформе Гудкова. Я тогда ответил, что категорически не хочу.

— Почему?

По моему опыту общения с людьми, когда ты не очень известный молодой человек не совсем славянской наружности начинаешь что-то объяснять, [то к тебе не очень-то прислушиваются]. А я еще и адвокат, а это не тот человек, которому в нашей российской традиции доверяют.

— Как это? Адвокат же защищает людей.

Бытовое представление у нас зачастую такое, что адвокат — это такой жулик, продавец воздуха. Да и вообще я терпеть не могу себя продавать, убеждать, что я такой вот лично «хороший», что меня нужно выбрать. Ну не хотелось мне слушать всякие надуманные претензии «зачем пошел избираться» и разные неудобные вопросы в свой адрес.

Но потом Парушина предложила пойти на выборы одной командой. Я согласился скорее с тем, чтобы совместными усилиями помочь ту же Сашу переизбрать. Она — человек достаточно активный, и без нее в предыдущем совете нехорошие вещи могли случиться, а хорошие могли не случиться.

Я вошел в команду. Я думал поучаствовать скорее советом и ресурсом — умственным и физическим, то есть листовки разносить. Желание было не дать пройти «Единой России», которую мы не хотели видеть в совете, и всяким спойлерским политическим силам. Без лукавства говорю: думал, что шансов выбраться не больше 10-15%. Та ночь с 10 на 11 сентября, когда мы все прошли, стала для меня откровением.

— А что было не так с платформой Гудкова?

Я с ней достаточно быстро распрощался, потому что после выдвижения, сбора подписей и регистрации — с чем они действительно помогли, и я им за это благодарен — стало очевидно, что цель этого проекта не дойти “от лавочек к новой России», а помочь Гудкову пройти муниципальный фильтр на мэрских выборах, нести на себе бренд «Д. Гудков». На это я не захотел подписываться. Как и на любую другую политическую силу, потому и шел самовыдвиженцем.

— Почему в Хамовниках так долго не могли выбрать главу округа?

Ситуация сложилась из-за личностного фактора и появления среди депутатов всякой не имевшей отношения к действительности информации друг о друге — о том, кто кого с какими целями отправил. Сейчас я абсолютно уверен, что никто никого не «засылал» в совет с какими-то целями.

В ходе кампании же мы были не конкуренты, а скорее спарринг-партнеры и подстегивали друг друга. Совсем лишних людей я сейчас в нашем совете не вижу, и мне кажется, взаимодополнение у нас очень неплохое. Нет тех, кто попал случайно.

— Ты уже год как депутат. Реальность соответствует ожиданиям?

— Розовых очков у меня не было, но я точно не рассчитывал на такой уровень загрузки. Если добросовестно к своим обязанностям относиться (а я стараюсь), пытаться разобраться в вопросах и проблемах, то депутатство отнимает много времени. Да и подставляться не хочется, ведь наши шаги отслеживаются властью, политическими оппонентами, и могут быть использованы против каждого из нас и совета в целом.

С другой стороны идет движение снизу от людей, которые прагматично говорят: «Я за вас голосовал и хочу, чтобы вы решили мою проблему». Это их право. Повлиял на уровень нагрузки и третий фактор — зуд, который есть у многих из нас. Зуд помочь. Я очень многих — и это не приглашение — консультирую по вопросам, по которым мундеп не обязан консультировать.

Но если я вижу ситуацию, которая нарушает права и интересы жителей, мне хочется помочь. Я понимаю, что ввязываюсь в то, что отнимет у меня время обеда или свободный вечер, но мне хочется, чтобы постепенно жизнь в районе и в городе налаживалась.

И она уже налаживается! Для людей уже не нонсенс проводить общие собрания собственников, а 5 лет назад это были единичные случаи. Люди занимаются своим двором, своим домом, отслеживают капремонт, благоустройство. Это очень отрадно видеть. Я и во время выборной кампании говорил людям, что цель депутатов — не решать за вас вопросы, а объяснить вам, как их решить и сорганизовать вас.

— Какое самое большое достижение совета?

То, что большое количество районных активистов перезнакомились друг с другом, и теперь могут действовать сообща. Это колоссально, такого раньше не было. Они разрозненно действовали и зачастую друг друга не любили — да и сейчас многие не любят — но это объединение прекрасно. Это как раз и есть местное самоуправление в его непосредственной форме.

— А как проходит взаимодействие совета с районной властью?

По-разному. Началось с антагонизма, желания со стороны многих из нашего совета все быстро поменять. Основной упор пришелся на контроль расходов, ведь это правда, что предыдущий состав совета во многих случаях одобрял неоправданные расходы. Известная история с реконструкцией маленького сквера на Тимура Фрунзе, где смета снизилась чуть ли не в два раза по результатам работы одного жителя и двух депутатов.

Эта бесконтрольность расходов — важный момент. Но главное — не увлечься цифрами и помнить, что жителям эти расходы все равно нужны. Через осознание этой цели должно строиться наше взаимодействие с исполнительной властью. Как минимум с управой, ведь выше управы нас воспринимают слабо, знают, что мы отчасти конфликтные, отчасти бескомпромиссные, и поэтому власть делает то, что привыкла — закрывается и игнорирует. Это неправильно с их стороны.

Как юрист по разрешению споров я давно понял, что лучший спор — это тот, что решен миром. Пусть компромиссным. К началу августа у нас сложился диалог и появляется понимание с управой района и с основной организацией, с которой мы воюем, — Фондом капитального ремонта.

— Но ведь поначалу диалог с ФКР совсем не складывался.

Программа капремонта заработала с начала 2015 года, и сначала ФКР действовал в режиме полной вседозволенности. С одной стороны, у жителей не было опыта, ведь капремонт пришел в дома первый раз, а с другой стороны, не было опыта, а может и желания, у тогдашних советов депутатов. Даже тем депутатам прошлого созыва, которые были за жителей, поначалу казалась правильной позиция вообще не вписываться в приемки капремонтов.

В итоге в 90% домов, которые попали в программу 2015-2017 годов,  отвратительно проведены работы. Бесконтрольно расходовались денежные средства, ужасное качество проведенных работ, подрядчики даже по нашему району — ООО «Диптех», ООО «Мск-9» ООО «Ти Джи Ви», которых сейчас уже нет, — работали по принципу прокладок, выиграв тендеры — не берусь утверждать честно или нечестно — они брали субподрядчиков.

Совершенно законно, но их надо контролировать и выбирать нормально. Но по определенным адресам в нашем районе — 3-я Фрунзенская, дом 3, Комсомольский, 41, Усачева, 29 к 2 — мы имеем просто убитые дома, где люди живут в аду. Это угроза общему имуществу и нецелевое расходование средств.

С приходом новых советов многое действительно изменилось. Да, мы не специалисты по стройке, ремонту и коммуникациям, но практически все ими становимся в той или иной степени. Плюс люди реально натренировались на своем горьком опыте. Поменялось руководство территориального управления по ЦАО, и худо-бедно пытается с нами взаимодействовать. От нового совета, скажу абсолютно не хвалясь, жители получили как минимум уверенность, что халтуру не пропустят.

Те, кто привык к вседозволенности, очень сильно удивляются — отсюда конфликты, попытки обойти депутатов. Когда мы уже избрались, были случаи подписания задними или даже текущими датами прошлыми депутатами. С этим надо разбираться.

— Ты подписываешь акты приемки кампремонтов домов?

Да, но обязательно на комиссии должны быть представитель технадзора, представитель управляющей организации, которая будет нести ответственность при эксплуатации и жители. Для меня мнение этих трех людей определяющее. Если они согласны, то я готов подписать. Сам при этом я тоже смотрю системы, лазал на крыши, спускался в подвал, хотя понятно, что познания у меня общие.

Хочется системного сотрудничества, но наладить его сложно. Видимо, экономический интерес и накатанный стиль работы очень сильно давят на ФКР. Я совершенно не знаю природы их взаимоотношений с подрядчиками, могу только предполагать, но они часто нас игнорируют. Мы делаем работу за них, собираем обратную связь, говорим, как сделать, а в ответ получаем лоббизм на уровне правительства Москвы, по новым постановлениям которого нас просто лихо так отодвигают от возможности препятствовать приемке некачественно выполненных работ.

На мой взгляд, на уровне нашего района построить диалог с ФКР можно. Но, допустим, от нас отстанут как от назойливых и будут делать у нас хорошо. А что в других районах будет?

— Почему крепостью, защищающей от некачественного ремонта, стали именно депутаты, которые не являются в этом специалистами? Разве это правильно?

Почему так несправедливо устроен мир? Можно жаловаться сколько угодно. Как это исправить? Я очень цинично к этому отношусь. Вот человек — собственник имущества в Хамовниках, где однокомнатная квартира стоит по меньшей мере миллионов 7-8. Такой дорогой актив — это не только радость владения им, но и некие обязанности. Он платит за это налоги, квартплату, взносы на капремонт. Почему он считает возможным заплатить за то, чтобы сделать ремонт, но в рамках защиты своих прав не считает возможным скинуться домом и нанять специалиста?

Если у тебя проблема юридическая, ты нанимаешь юриста, если медицинская, ты идешь к врачу, а почему когда у тебя проблема техническая, ты не идешь к техническому специалисту? На мой взгляд это инфантилизм и безответственное владение своим имуществом. Да, много бабушек и инвалидов, но не все же. Не так дорого стоит технический специалист, чтобы дом из 40-50 квартир не мог себе этого позволить.

И это был бы выход. У нашего совета депутатов была идея нанять такого технического специалиста, который формально не на жителей бы работал, а нас бы страховал и ходил бы с нами на приемки. В силу юридических сложностей это все еще «идея», но мы над ней работаем. Но это опять работа, которую мы выполнили бы за жителей.

— И за власть.

Вообще формально мы должны верить технадзору ФКР. И там есть отдельные спецы, которым я верю безоговорочно. Они без моей указки, ведь я-то слабовидящий гуманитарий, заставляют подрядчиков по 5-7 раз переделывать мелочи. Например, на Комсомольский, 31 я по-моему в пятый раз поеду уже. Но я готов потратить это время, потому что это обучает подрядчиков и управляющую компанию, которая каждый раз от этих поездок воет. Нужно эту привычку сформировать.

— В чем конкретный эффект от твоей работы?

Самое простое — это запрос, получить информацию или документы. Получается в 50% случаев. Иногда игнорируют или как будто неправильно понимают. То им нужно не депутатское обращение, а решение совета, то говорят, что это конфиденциальная история. Недавно житель попросил меня найти информацию по конкретной стройке, а мне орган государственной власти ответил, что это конфиденциальная информация застройщика. Это полная чушь, и я связался с юристом, который мне сказал: «Ну вы же понимаете, а вдруг там будет…». Я ответил: «Вы же понимаете, что вы закон нарушаете?» Я на него подам жалобу в прокуратуру и не потому, что хочу пожаловаться, а потому что она заставит его выдать мне эти документы.

Бывают абсолютные курьезы, и с одной стороны можно пожалеть человека, а можно пожалеть мое время, которое могло быть с большим эффектом потрачено. Вот ко мне пришел пожилой человек и сказал, что его неправильно лечат. Он мне показал отписки депутатов Госдумы и Мосгордумы, управы, которые ему предложили идти судиться. Мне кажется, это скотское отношение, потому что человек уверен, что ему в поликлинике неправильные лекарства назначают. Почему-то никто не мог ему нормально объяснить, что ему не нужно судиться в 87 лет. Я просто написал в поликлинику, чтобы к нему с пониманием отнеслись.

Многие обращаются с просьбой помочь в ситуации, когда мы не можем помочь в принципе. Это просто не в наших полномочиях.

— А какое вообще у муниципального депутата самое главное полномочие?

У нас есть полномочие — представлять интересы местного населения. Я бы от него никогда не открещивался и не говорил, что мы не можем что-то сделать. Ты всегда можешь быть рупором. Многие вещи решаются с управой, что-то можно решить просто по звонку, и я откровенно об этом говорю. Это не телефонное право, но ты доносишь до адресата какую-то проблему. Мне отрадно помогать ее решить.

Ко мне пришли люди, у которых двор отмежевали таким образом, что его куском пользуется частная компания . Как юрист я им сказал, что нужно требовать установление сервитута, но частный сервитут — это суд и деньги, а публичный — это публичные слушания и ресурсы. Я решил попросить управу поговорить с этой компанией, чтобы она выступила медиатором, ведь нас частный бизнес, скорее всего, не будет слушать из-за отсутствия у нас полномочий. А управу может и послушать.

Управа же прислушивается к тому, что мы говорим, если видит проблему для людей, которую можно легко решить и при этом показать себя человекоориентированным органом. Она этим пользуется и это делает.

Мне не жалко, что они про это потом могу написать и не упомянуть нас. Какие-то обращения жителей — это просто целое судебное дело. Ко мне часто ходят за правовой консультацией, и я готов что-то подсказать, но представлять интересы как юрист, конечно, не могу.

— На какие недостатки депутатов жители жалуются?

На то, что мы не организованные. Мне наши активные жители говорили: «Почему не организуете так, чтобы все четко было». Но мы объективно не можем, временного ресурса не хватает, к сожалению. Такая деятельность, которая отнимает время, должна быть, как в муниципальной ассамблее где-нибудь в Италии, основной. Но уровень дохода, который предлагается депутатам, — никакой (только компенсации времени). Я не могу на него согласиться, попросту не на что будет жить и кормить семью.

— Ты считаешь себя политиком?

Некоторые наши коллеги по совету видят в нашей победе очень важную политическую составляющую. Если брать нас как демократический совет в вакууме, то это меня радует. Я по своим взглядам и убеждениям абсолютно демократический человек. Но политическая составляющая нашей деятельности меня интересует мало.

Депутат Александр Нахимсон мне говорил: «Хочешь не хочешь, но ты занимаешься политикой». Я не считаю, что лично я ею занимаюсь. Наша функция — в первую очередь представительская. Мы представляем интересы жителей, мы посредники для донесения чаяний наверх и обратной связи. Правительство Москвы сделало дорогую систему обратной связи «Наш город», но он очень профанаторский, и цель его скорее повышение популярности власти, а не обратная связь. В таком городе с таким громадным населением и такими колоссальными проблемами нельзя все автоматизировать, всегда будут злоупотребления.

Я не говорю, что депутаты не могут высказывать свои взгляды. Говорить о достижении демократических сил и политической борьбе — это не мое. Да, мы подписываем обращения, чтобы людей не задерживали на акциях протеста и не таскали в ОВД. Но наше дело — муниципальное, и это очень хорошо. Это деятельность хозяйственного толка, забота о своем доме.

— А люди, проголосовавшие за тебя, думаешь, делали это не из желания победы демократии?

На районном уровне людей просто достали стройкам, раскопками, асфальтом. Точечной застройкой, реконструкцией Лужников, парадами мусоросборочной техники и ее отсутствием, когда нужно. Но наш прошлый совет и многие его члены не делали того, что должны. Они были не политически противны жителям района, а противны как потворники тем нехорошим вещам, которые происходили. Жители решили выбрать [новых] людей, чтобы этот ад закончился.

Мне кажется, это двигало людьми, хотя какой-то процент подвигнутый платформой Гудкова пришел из политических соображений. Но не такой большой процент жителей даже такого политически сознательного района как Хамовники воспринимают наш успех как победу демократии.

Мне действительно было бы все равно, даже если б [экс-председатель совета Нина] Гущина оставалась главой. Но она в некоторых случаях прямо саботировала и не подписывала наши решения, поэтому функционально стала мешать, а какой у нее партбилет — это неважно. Важно: вредит она или нет.

— На работе не против твоей депутатской нагрузки?

— Моя компания в курсе, я пришел туда ровно в тот день, когда нас избрали. Во многих международных компаниях быть депутатом не позволяется, так как, по их мнению, это политическая деятельности, но в Dentons достаточно позитивно это восприняли.

С пониманием относятся к тому, что мне периодически нужно уйти на комиссию или заседание совета или прийти на час позже из-за приемки. Но все, что я недоработал в это время, я потом дорабатываю.

— В Мосгордуму или Госдуму будешь двигаться?

Для меня депутатство — это районный вопрос. Если хочешь, даже прагматичный, вопрос комфортности моего проживания. Я хочу, чтобы у нас в Хамовниках было зелено, незагазовано, чтобы дети гуляли, школы были нормальные и так далее. Хамовники — и я как не коренной житель района говорю непредвзято — самый удобный район Москвы для проживания, он равноудален от центра и от основных магистралей, достаточно зеленый.

Зарекаться не надо, но мне неинтересно что-то выше. Депутаты Госдумы и Мосгордумы свою функцию представительства забыли, они оторваны от жителей, общаются с ними только в выборный период. А наш уровень — не оторванный, ведь я чисто физически, когда иду из магазина, встречаю жителей. К тому же у меня есть большая разделенная любовь к моей профессии. Я хочу ей заниматься, мне она очень нравится.

беседовал Илья Азар