На выборах в Мосгордуму по 43-му округу «яблочник» Сергей Митрохин набрал почти половину голосов избирателей, опередив ближайшего конкурента из ЛДПР более чем на 20%. Митрохин — единственный изначально незарегистрированный кандидат, которому удалось восстановиться на этих выборах по суду. В интервью Илье Азару Митрохин объясняет, чем он будет заниматься как депутат Мосгордумы, почему ему так не нравится Алексей Навальный и как с наибольшей эффективностью бороться с незаконными стройками и другими городскими проблемами.
— Какие ощущения после выборов? Вы так стремились в Мосгордуму. Стоила ли игра свеч?
— Да, ну а что? Да. Я уже начал всем заниматься. Очень большой наплыв заявителей со всей Москвы по всяким проблемам, сейчас разбираемся. Например, занимался Ольгинской больницей, потому что там вырубают парк. Я ведь год назад добился его включения вместе с больницей в реестр культурного наследия.
Потом в Лосином острове идет застройка охранной зоны жилым комплексом «Сказочный лес». Я сдерживал эту стройку несколько лет, и вдруг она сейчас вновь обрушилась.

— И что, можно остановить? Новые полномочия депутата Мосгордумы вам помогут?
— Полномочия в смысле остановки чего-то несильно увеличились, но сейчас мы будем готовить все необходимые обращения. По больнице вот я написал свое первое депутатское обращение.
— У меня не сложилось впечатления, что депутатские обращения имеют какой-то особенный вес…
— По моему опыту имеют. Я же уже был депутатом.
— А как вам коллеги по новой Мосгордуме?
— Я еще не со всеми познакомился, но конечно, новый состав более динамичный, чем старый. Там теперь место для дискуссий, и они уже пошли. Прогресс налицо, больше стало плюрализма.
— Вы, как известно, небольшой поклонник Алексея Навального. Как считаете, этот плюрализм — заслуга «умного голосования»?
— Во многом — да.
Но оно по-разному сыграло в разных округах. Нельзя сказать, что это единый мощный фактор, который все изменил. В некоторых округах «умное голосование» сыграло меньшую роль.
— Вы, наверное, про наш 43-й округ (в него входили районы Хамовники, Арбат и Пресненский), где вы и баллотировались…
— На число голосующих и в нем повлияло, но на конечный исход — вряд ли. Я бы и без него победил.

— Как вы думаете, почему в 43-м округе всех провластных кандидатов-самовыдвиженцев сняли с выборов?
— Это результат протестов, возникла одиозная ситуация, что их так быстро пропустили, а нас с [другим кандидатом по 43-му округу Любовью] Соболь — нет. Хотя меня потом все-таки пропустили…
— Во многих округах шли единоросы как самовыдвиженцы. Подписи почти наверняка и им «нарисовали», но сняли всех только в 43-м.
— Не знаю, почему так произошло.
— Кто-то может сказать, что под вас расчистили округ, ведь конкуренция для вас была несерьезная.
— Несерьезная, но очень агрессивная. Под [кандидата от ЛДПР Дмитрия] Кошлакова-Крестовского был чудовищный ресурс заряжен.
ГБУ «Жилищник» под него был заряжен, и очевидным образом против меня вся эта машина работала.
— Видимо, в мэрии решили уже округ отдать ЛДПР, но потом где-то выше приняли политическое решение вас допустить…
— Возможно, так. Но под него даже устроили подкуп избирателей, и тогда, когда уже нельзя было снять его за это. Он раздавал плов, мороженое и шашлык в парке Трубецких и на Пресне вместе с Жириновским. При явной поддержке управы.
Народу было очень много, но мы этим воспользовались, и наши агитаторы прошлись по всей этой праздничной толпе и отыграли все обратно, думаю.
— Почему вас в итоге допустили?
— Трудно мне сказать, почему. Не знаю.
— Но с вами никто переговоров не вел, не звонили вам?
— Нет.
— Вообще ничего такого не было?
— Нет. Меня допустил суд, а Мосгоризбирком, который сначала рекомендовал окружной комиссии пересмотреть отказ мне в регистрации, на суде занял позицию идентичную позиции ОИК, то есть вернулся к своему прежнему мнению, что меня надо снять.
— Попался честный судья, получается?
— Ну, возможно. Мне его не в чем упрекнуть, он тщательно разбирал каждую подпись забракованную.

— Вы же политолог, насколько я помню, а значит, можете проанализировать, почему так произошло.
— (пауза)
— Чтобы сбавить накал протестов, только вашего допуска явно было недостаточно…
— Возможно, хотели сделать показательный кейс, что одного восстановили и чтобы потом Путин мог сказать, что вот мол кого-то же восстановили.
— А вы ожидали, что «умное голосование» вас выберет кандидатом в 43-м округе? У вас же был такой живой конфликт с Соболь?
— Я, честно говоря, не рассчитывал на “умное голосование” и в него не просился, поэтому я вообще никак его не принимал во внимание в своей кампании.
А конфликт с Соболь у меня давно, по-моему, исчерпан.
— И сотрудничать планируете с ней?
— Я со всеми планирую сотрудничать! Но она на контакт не выходила.
— Лично я на выборах в Мосгордуму испортил бюллетень, потому что считал неэтичным голосовать на выборах после арестов, избиений, уголовных дел…
— Ваше право! Главное, что вы подпись поставили. Я вас нисколько не осуждаю и не обижаюсь.
— Это хорошо, спасибо. Но вы не думали сами, что было бы правильнее сняться?
— Я думал об этом, но мне показалось, что выборы в 43-м округе конкурентные, несмотря на все, что произошло.
Есть явный кандидат от власти, есть я. Если бы я снялся, то они стали бы безальтернативными. Я счел, что это было бы неправильно.
— Но ведь понятно, что выборы несправедливые, да еще и многие попали в тюрьму из-за них, а вы идете и участвуете в них, легитимизируя все произошедшее.
— Мы такую ситуацию обсуждали с разными участниками протестов, в том числе с [незарегистрированным кандидатом в Мосгордуму] Константином Янкаускасом, и он сам сказал, что тот, кого пропустят, должен продолжать борьбу за то, чтобы всех восстановили. Он сам не собирался сниматься.
— Но он-то поддерживал принцип «умного голосования», по которому главное, чтобы прошел неединорос, а кто именно — не столь важно. Но у вас не должно было быть такой мотивации, вы же не сторонник УГ.
— За мной стояла команда, несколько тысяч человек поставили за меня подписи, а значит хотели, чтобы я выдвинулся. Они меня обязали участвовать в выборах. Я же не мог среди них провести опрос: сниматься мне или продолжать участие в выборах.
— Большинство в Мосгордуме все равно в итоге осталось у «Единой России». Возможно ли будет протащить какой-то законопроект?
— Пока трудно понять расклад. Но я не исключаю этого. Но для того, чтобы протащить, надо кого-то из большинства на свою сторону привлекать.
— Не потерять бы еще людей из оппозиционных фракций. Тот же Николай Губенко из КПРФ, например.
— И это тоже, да.
— Вот у муниципальных депутатов есть планы требовать принятия законопроекта о расширении полномочий местного самоуправления…
— И у меня есть такой законопроект. А еще есть глобальный по смыслу проект, чтобы в федеральном законе о местном самоуправлении (МСУ) перераспределить полномочия. Вряд ли такое пройдет, но можно идти по пути отдельных точечных полномочий. И если такую задачу ставить всерьез, то можно пытаться договориться, чтобы такое произошло.
На эту же тему — полномочий МСУ — есть законопроект не такой глобальный, но решающий важную частную проблему: чтобы у местных советов было больше полномочий по обращению с памятниками культурного наследия, чтобы их голос был более громким при отслеживании состояния, при включении в список. Плюс в Москве отсутствует понятие памятника культурного наследия районного значения, хотя в России оно есть.
Такие вещи, думаю, реально провести, для чего придется с властью договариваться.

— Почему фракция «Яблоко» не голосовала за члена КПРФ Елену Шувалову как кандидата на пост спикера Мосгордумы?
— У нас в партийных документах есть, что мы не поддерживаем такие идеологически чуждые силы, как КПРФ.
При этом мы понимали, что наши голоса ничего не решают.
— А если бы решали?
— Если бы решали, то думаю, мы другое бы решение приняли.
— То есть пошли бы против партийных ценностей?
— В данном случае это вопрос такой, когда можно принять и другое решение.
— А вообще Шувалова лучше [избранного спикером единороса Алексея] Шапошникова?
— По многим позициям у нас с Шуваловой совпадение есть, многие ее стороны я высоко оцениваю. Но в данном случае было расхождение между голосованием за личность и за партию.
КПРФ прямо в ходе этого обсуждения подтвердила свою приверженность сталинизму и написала потом про меня ругательный пресс-релиз, такой оголтело сталинистский. Это только подтвердило, что мы все верно сделали.
— У каждой партии есть свои иконы, которые не приемлют другие…
— Это же не просто икона, которая висит на стене, это приверженность определенным ценностям. И эти ценности они несут в будущее, передают следующим поколениям. Мы так не можем, это вопрос принципиальный.
— А как же тогда вообще сотрудничать, голосовать вместе?
— Если голосовать за то, что дважды два — это четыре, то неважно, кто и чего предлагает. Если кто-то внес какой-то хороший законопроект раньше нас, то пожалуйста.
Вот и в Госдуме мы часто голосовали за полезные инициативы КПРФ, но за коммуниста-спикера [Геннадия] Селезнева не голосовали.

— А за Лужкова голосовали…
— Потому что под это было много сделано политически. Были остановлены точечные застройки в Москве, был введен пост уполномоченного по правам человека.
По 714-му постановлению я лично остановил больше сотни строек, не говоря уже о стройках, остановленных без моего участия.
Была создана комиссия, которую возглавлял ушедший только что из жизни [бывший главный архитектор Москвы Александр] Кузьмин. Тогда люди, которые возмущались строительством под своими окнами могли прийти, мы садились вместе, и примерно в половине случаев стройка отменялась.
— А с Собяниным вы тоже могли бы пойти на такой размен?
— Не знаю, давайте подождем, будем смотреть, что возможно, а что нет.
— Почему не вы возглавили фракцию «Яблока» в Мосгордуме?
— Один член нашей фракции [Дарья Беседина] сказал, что не будет за меня голосовать. Я считаю, что невозможно в такой ситуации жертвовать солидарностью внутри фракции. Поэтому был избран другой председатель [Максим Круглов], за которого все единогласно проголосовали.
— Это на вас не похоже.
— Почему? Что я такой, что прям цепляюсь руками и ногами за власть? Тем более там никакой власти и нет особо.
— Но вы любите повторять, как много вы сделали, какой вы опытный и важный. И вы активно цеплялись за пост главы московского отделения «Яблока».
— Там была другая ситуация. Там была борьба, а тут борьбы не было.
— Тем более.
— Я счел, что с такого диссонанса начинать деятельность в Мосгордуме нельзя. Кстати, председатель фракции избирается на год, и мотив у Бесединой был такой, что пока конфликт внутри партии не преодолен, нельзя чтобы она или я возглавили фракцию.
Логика эта правильная, а через год не исключаю, что стану председателем.

— Выходит, опять вас [политик и политтехнолог] Максим Кац заблокировал! Он становится вашим «злым гением», мешает вам занимать любой пост.
— Цель у него такая была, но никакого его прямого влияния не было, решение я принимал исключительно самостоятельно.
— Понятно, что никто у вас с ножом у горла не стоял, но думаете, конфликт в партии все-таки удастся преодолеть?
— Надеюсь! Мероприятия по избранию руководящих органов [московского отделения] должны пройти в этом году.
— Вы участвовать будете?
— Конечно, буду, но сам я уже не претендую на пост главы московского «Яблока» и выдвигаться не буду.
Конфликт сейчас не между мной и Кацем, а между разными частями «Яблока». Но изначально я был против, чтобы вообще появилась та часть [Максима Каца].
— А кто вашу часть будет представлять на выборах?
— Пока у меня нет представления об этом. Есть определенный круг кандидатур, которые обсуждаются, но кто из них наберет большинство голосов, пока непонятно.

— Думаете, удастся «московское дело» развалить и освободить всех его фигурантов?
— Позитивные признаки налицо, несколько человек выпустили. Надо просто продолжать все эти протестные акции.
— А депутаты Мосгордумы как-то будут помогать в этом?
— Я этот вопрос поставил в самом начале при открытии Мосгордумы. Надо и дальнейшие какие-то действия предпринимать
— Какие?
— Ну, наверное, мы попробуем внести постановление по поводу политзаключенных на ближайшее заседание. Но мы же по регламенту связаны по рукам и ногам, не так просто вопрос внести.
— А что делать с проблемой общежития на Пироговке, откуда выселяют на улицу людей?
— Будем помогать. Там, где есть судебные решения по выселению, изменить что-то очень сложно. Тут статус депутата уже мало на что повлияет. Надо добиваться отсрочек, пока проблема не будет решена самим Минобороны. Это его общежитие, эти люди не как бомжи вселились с улицы на птичьих правах, у них были основания для этого.
— Почему Минобороны не выделит квартиры в общежитиях тем, кто остался?
— Не знаю, почему. Большинство людей уже сами уехали, нашли себе квартиры, потому что не могут жить в такой атмосфере.

— Ну так запишитесь на прием к Шойгу, может?
— Вряд ли это получится — нового статуса не хватит. Вот к московскому чиновнику могу записаться. Попробую поставить этот вопрос перед Департаментом городского имущества.
— Значит через два года в Госдуму надо идти…
— Давайте сначала доживем до этого времени и тогда определимся.
Первый раз мы записывали интервью с Сергеем Митрохиным для МОХ еще в начале июля во время избирательной кампании в Мосгордуму, но тогда ситуация менялась слишком быстро — через пару дней после нашего разговора Митрохина и Соболь сняли с выборов, и интервью моментально устарело. Сейчас мы публикуем выдержки из него.
— В интервью «Новой газете» вы сказали: «Если бы Навальный настаивал, я бы мог пойти по другому округу».
— Теоретически, но если бы он провел со мной переговоры. Он знает мой телефон прекрасно, он мне раньше неоднократно звонил. Когда вступаешь в переговоры с кем-то, то теоретически не отметаешь ни одного варианта. Это и есть политический цивилизованный разговор.
— А ваши ядерные сторонники в Хамовниках не обидятся на такое? Что вы могли бы бросить их, причем на кого, на Соболь!
— Да подождите! Это если бы на самом начальном этапе со мной провели такие переговоры, то сторонники бы не обиделись. Скорее всего, это бы не произошло, но теоретически такая возможность была.
— После истории с подпольным штабом, где рисовались подписи за провластных кандидатов и за вас, вы написали, что есть три вероятных заказчика этой истории.
— Да, главная версия, что это мэрия, вторая, что это администрация президента. Третья, что возможно, это конкуренты.
— То есть Любовь Соболь или Навальный специально организовали целый штаб, чтобы вас снять?
— Нет. Так я не думаю. Так это не выглядит. Слишком большие ресурсы. Вряд ли. Скорее всего, нет. Но я не исключаю, что с их стороны была до этого провокация. Пусть в этом вопросе разберется Следственный комитет.

— Не понимаю, зачем вы все время нагнетаете конфликт с Соболь.
— Ну сами посудите! Только что была провокация со этими признаками. И тут вторая с участием этих же людей. Возникло такое подозрение. Я никаких оценок не делаю.
Мне не нужно воевать. Я как кандидат объективно сильнее. У меня есть программа, а у нее только три пункта (тянется за программой). У вас моя есть программа?
— У меня их много.
— Вот эта есть? Это последняя.
— Она же сделана на основе предыдущих…
— Ну и что? Какая разница? Да, я 20 лет занимаюсь Москвой!
— Я не против, просто говорю, что видел ее не раз.
— Я же не к тому это вам говорю, чтобы лишний раз напомнить о своей программе. А к тому, что я объективно сильнее Соболь как кандидата. Мне выгодна честная конкуренция.
— Так не обращали бы внимания и все.
— (пауза) Ладно, послушаю Вашего совета. Постараюсь больше не обращать на нее внимания (смеется).
— Есть такая районная группа «Объединение жителей Хамовников», в которую вы часто пишете. Она полностью контролируется вашим сторонником муниципальным депутатом Хамовников Александрой Парушиной. Туда не пропускают посты про других кандидатов, не дают вообще дискутировать о выборах. Даже анонс вашей встречи в нашем совете с Соболь, за которую вы сами мне сказали спасибо, там не опубликовали. Многие об этой встрече не узнали и не пришли. Вам кажется разумным, когда главная группа района превращается в вашу рекламную площадку?
— Я хочу сказать следующее по поводу Саши Парушиной. Я ее глубоко уважаю, она очень много сделала для района, и я ей благодарен, что она сейчас участвует в сборе подписей. Но она все это делает исключительно по собственной инициативе. Она не является сотрудником штаба, и я не могу ничего ей приказать. Я не могу ей указать, не могу ее одернуть, не могу ей сделать замечание.
— Почему?
— Не могу и все. Она мне не подчиняется.
— Но вы же друзья, соратники?
— Я вам говорю, как есть. Я не имею возможности повлиять. Это как государство и СМИ — оно либо вообще не вмешивается в политику СМИ, либо вмешивается, и тогда там тотальная цензура.
И встреча [с Соболь], которую вы организовали, была замечательная и очень мне полезная. И, конечно, то, что в зале была такая ситуация, когда люди кричали и не давали сказать [слова] Соболь — это неправильно. Они ко мне никакого отношения не имели. Мне это было невыгодно. И меня заглушали, кстати.

— Парушина ведь была координатором вашего штаба по Хамовникам
— В данный момент она им не является.
— А почему перестала быть?
— Понимаете, она очень загружена депутатской деятельностью в районе, поэтому она объективно не могла этим заниматься. Она не является сотрудником штаба.
— И не являлась?
— Поначалу являлась, потому что был такой замысел. Но потом она поняла, что у нее слишком много работы, и она сама приняла такое решение.
— Складывается впечатление, что ваша ядерная аудитория только распугивает нейтральных людей.
— Илья, ну какие есть сторонники, такие и есть! Люди разные, это живая жизнь, вот так она устроена.
У меня разные есть сторонники — вот я сейчас просто иду по улице в магазин, ко мне подходит человек лет 30 и говорит: «Здравствуйте, буду за вас голосовать». Много таких ситуаций.
А агитаторы Соболь вызывают у людей дикое раздражение, потому что они крайне агрессивны и напористы. Мне сторонница говорила, что она тоже идет в магазин, а они за ней бегут, хватают ее за руку и требуют чтобы она поставила подпись. А это что такое? Такое поведение выглядит довольно странно.
— То есть такая поддержка, как у Парушиной, тоже позитивна?
— Это философский вопрос. Я вижу в этом минусы, но поддержка на дороге не валяется, это очень ценная вещь. О том, в какой форме проявляется, можно философствовать, но я, хоть я политолог и кандидат политических наук, не занимаюсь сейчас политологией. Я занимаюсь выборами.
Сам я — очень важно — стараюсь себя так не вести. Если я так начну делать, то будет совсем нехорошо. У них просто большое раздражение вызывает Соболь, что она пришла из другого района, что она в Хамовниках ничего не делала, и они имеют право на раздражение.
— Вы и сами критиковали Соболь за то, что она пришла в район, где вы давно занимаетесь делами. Зачем-то спорите с ней о том, кто раньше объявил о своем участии именно в 43-м округе…
— Это важно, кто раньше объявил. Я на этом месте уже был, и есть много других районов, где нет оппозиционного кандидата.
В этом округе есть кандидат с сильным преимуществом, связанным с этими районами. Это я. Зачем идти сюда?
— Почему нельзя выдвинуться нескольким людям?
— А смысл? Если ты идешь там, где уже есть кандидат с перспективами, то ты и себе, и ему обрезаешь шансы. Они сжимаются как шагренева кожа.
— Вы же допускаете, что кто-то может не считать вас более сильным кандидатом?
— Да, пусть считают. На самом деле мы представляем разные политические силы. И в этом смысле давайте посоревнуемся.
Я отношусь к официальной идеологии «Яблока», которую я же и придумал, точнее сформулировал — к социально-либеральному демократическому направлению. Соболь — это представитель популизма.
Я могу признаки перечислить.
— Давайте кратко.
— Популизм — это даже не идеология, а такое течение, направленное на то, чтобы нравиться большим массам населения в данный момент. При этом идеология собирается из разных элементов, чтобы быть наиболее привлекательной.
А элементов всегда очень мало. Вот моя программа — можете ее полистать. Я могу привести примеры из программы Любови Соболь, у нее она из трех пунктов. Одно из них — выполнение указов президента, которые все эксперты назвали популистскими. Это сверхактуально в регионах, но в Москве у бюджетников довольно высокие зарплаты.
Популистам вообще не выгодно иметь подробно разработанную программу, потому что там всегда можно за что-то уцепиться, и на этом можно потерять каких-то сторонников.
А я — другая политическая сила, мы с разными целями боремся за власть. У меня два противника — действующая власть и популисты. Посмотрим, что выйдет. Мне даже самому интересно.
— То есть вы уже не против того, что кто-то еще из оппозиции выдвинется в 43-м округе?
— Если бы представитель моего направления выдвинулся, я был бы против. Но я понимаю, что [Соболь] это популист, который агрессивно продавливает свои позиции. Агрессивность — это еще один признак популизма.
Я не против ее выдвижения! Нет. Просто когда мне начинают задавать вопросы, почему в одном округе два оппозиционных кандидата, то я всю предысторию и рассказываю. И я еще раз напомню, что она, к сожалению, ввела всех в заблуждение, говоря о том, что провела переговоры с “Яблоком”. Она поговорила только с [еще одним снятым с выборов в МГД кандидатом] Кириллом Гончаровым, который не является членом руководящего органа…
— Сергей Сергеевич, я вам честно скажу, это вообще никого не волнует.
— Я не всегда говорю о том, что интересно всем, я иногда говорю о том, что соответствует или не соответствует действительности. Даже если это никого не интересует. Понимаете? Иначе невозможно жить.

— Это все, конечно, уже набило оскомину, но все-таки. Вы вот говорите, что только один кандидат от оппозиции должен выдвигаться, но вы-то выдвигались в мэры в 2013 году, когда на выборы шел Навальный? Вы же не сняли свою кандидатуру, хотя было понятно, что вы ему проигрываете.
— Я не снял кандидатуру по тем же самым мотивам — у него не было реально программы. Ничего у него не было. А у меня была программа. Я не мог в его пользу сниматься, потому что он популист.
— Но вы же видели, что он более популярен?
— Ну и что? Его идеология меня не устраивала. Он националистом был еще за несколько месяцев до этого.
Почему я должен сниматься в пользу националиста? А если я просто так снимаюсь, то я не занимаюсь политикой.
— Значит и Любови Соболь не надо сниматься.
— Да пусть не снимается, что Вы так напористо настаиваете. Я не против. Теперь я понимаю, что это популисты, у них свои цели и свои методы борьбы. Понимаю, что они неизбежны. С тех моих первых мэрских выборов стали неизбежными.
Они продолжились, когда на выборах в Госдуму в 2016 году мне Навальный поставил [своего сторонника Николая] Ляскина. Он отобрал у меня 7%, а если бы не это, я теоретически, ну так фифти-фифти, мог бы пройти. Да, это неизбежно. Возможно, Навальный сводит со мной счеты за то, что я не снялся в 2013 году.
— Навальный мог бы в 2013 году во второй тур выйти, если бы вы снялись
— А я не хочу, чтобы националист был у власти (смеется)!
— Может, лучше, чтобы выборы выиграл оппозиционер, даже если он популист?
— Популист опасен тем, что ты никогда не знаешь, чем он захочет понравиться толпе в следующий раз. Когда мы с Навальным вместе работали, то он мне как-то позвонил и сказал: «Я хочу пойти на встречу с националистами в Госдуму» Я спросил: «А зачем тебе это нужно?» Он ответил: «С этим направлением надо сближаться, потому что это нам пойдет на пользу». Я потом забыл об этом, но это стало проявляться.
Может быть, сейчас лучше, чтобы популист прошел, чем представитель “Единой России”. Потому что много популистов все равно не пройдет, а будет разнообразие и плюрализм. Но если популист начнет побеждать, и у него появится большинство в различных органах, то я не знаю, что будет. Совсем другая история может наступить.
— Еще хуже, чем сейчас?
— Опасно, что это непредсказуемо. Может, лучше, чем сейчас, а может и хуже. Это люди без ограничений.
— Лучше Путин, чем Навальный?
— Путин безусловно хуже, чем Навальный, но лучше ни тот, ни другой.
— Сменяемость власти нужна же.
— В 1917 году тоже произошла сменяемость власти. Хорошо стало? А там тоже популисты были. Большевики — это не коммунизм, это популизм, который надерган из программ разных партий. Нужно избежать при сменяемости того, что было у нас 100 лет назад, в Германии 80 лет назад, в Испании 85 лет назад. Плохую власть надо менять на ту власть, которая не будет еще хуже.
— Вот и получается что демократы, которые не популисты, не могут ничего в нашей стране выиграть. Как это сделать-то?
— Я это делаю! Участвую в выборах.
— Это очень медленно, мы заждались уже.
— Может лучше медленнее, чем потом хуже. Знаете, сколько ждала русская интеллигенция с конца 19 века?
Все были в нетерпении, и когда смели царский режим, в феврале 1917-го было всеобщее ликование. Но нормальные партии не смогли прийти к власти, им надо было чуть подольше подождать. В итоге установилось то, что установилось. Моя линия такая: эта власть должна смениться, но в процессе смены не должны прийти популисты. Я борюсь и с теми, и с теми.
Смотрите что в Европе происходит! Популисты разрушают Евросоюз, в Америке Трамп творит черт знает что. Вот типичный популизм. Но там есть устоявшиеся институты, которые сдерживают разрушительный потенциал популизма, а в России таких механизмов нет, поэтому в России популизм — это скорее всего будет повторение того, что было 100 лет назад.

— Вы в своей программе пишете, что тут остановили стройку, там помешали сносу… А это как работает? Вы приезжаете, устраиваете кипиш, и все сразу прекращается?
— Нет, конечно.
— В чем секрет вашего успеха?
— В том, что я упорно и долго работаю по одной точке, пока она не останавливается. Легкий вариант: Погодинская улица, 14/16. Люди сообщили, что у них во дворе «Московский шелк» и «Уралсиббанк» проложили проезд и поставили знак, что парковка запрещена. Во дворе! По ночам приезжают люди из ЦОДД и штрафуют жителей. Что делать? Я ответил, что это незаконно, что знака быть не может.
— А вы что?
— А мы взяли и вырвали знак. Расшатали, раскачали, ломом пробили лед и бросили этот знак перед окнами «Московского шелка».
Естественно, я это взял на себя. Я в таких случаях всегда говорю, что сделал все именно я, чтобы ни на кого другого никаких подозрений не падало. Это принципиальный момент.
Я написал пост, на него отреагировала «Москва-24», мы с ними приехали, а знак восстановлен, и на нем висят таблички о нарушение разных статей УК.
— Ну вы снова его вырвали?
— Да, я «Москву-24» спросил: «Покажете, как мы боремся с безобразием?» Они сказали, что покажем. Тогда я сказал нести лом, и мы второй раз вырвали знак. Больше знак не появился, а резонанс, который добавила «Москва-24», помог людям выиграть суд. У них ведь еще заявка на межевание была, и эта часть двора к ним отходила. Если бы вырывания знака и скандала не было, то они, скорее всего, суд бы проиграли.
Вторая история про АЗС на Волхонке. Туда тоже «Вести» приезжали, и там все приостановилось. Мне хороший ответ пришел из префектуры, что пока ничего не делается.
— Это тоже исключительно ваша работа?
— Не только. Еще Александры Парушиной и местных жителей. Но решающий вклад все-таки я вносил. Это совершенно очевидно.
Как и киноцентр «Соловей»! Меня же задержали! Был дикий шум из-за этого, мне 75 тысяч штрафа впаяли, а потом я еще митинг инициировал.

И [вице-мэр Москвы Марат] Хуснуллин, который говорил: «все, сносим», из-а чего я и поехал туда, и [главный архитектор Москвы Сергей] Кузнецов сказали, что никаких планов-то и нет. Кто сыграл решающую роль? Я сыграл (в октябре стало известно, что «Соловей» прекратит свою работу в ноябре 2019 года — прим. МОХ).
Но это легкие случаи. Как и с «балеткой» на Комсомольском проспекте. Я же этот сквер в 2014 году спас от застройки, когда тоже были слушания, и их удалось сорвать, благодаря Кобзону, который приехал поддержать проект строительства. Он ничего не понимал, сказал мне выходить на сцену. Я вышел, и все закончилось.
— А тяжелые истории?
— В Хамовниках не могу припомнить. Вот на улице Кравченко,16 — самая крупная победа из последнего времени по точечным застройкам. Первый удар мы нанесли в первый день, когда поставили забор. Я приезжаю, стоят люди, говорю: «Что стоим, пошли на стройку». Они: «Как? Туда же не пускают». А я открываю дверь, и мы все проходим и парализуем стройку в первые дни. Это очень важный психологический момент.
И все законно было. Я незаконных вещей никогда не делаю. У них не висел информационный щит, который за 10 дней должен быть на стройке. Мы придрались, полицию вызвали, и произошла удивительная вещь, полиция согласилась, что работы до установки щита должны быть остановлены.
Но почему было нелегко? Они начали и дальше вести подготовительные работы. Я обращался в разные органы власти.
Я всегда веду бумажную переписку, естественно, со мной работают юристы, которые пишут запросы. Без этого никогда ничего невозможно сделать. По тому знаку я тоже писал запросы, конечно.
Эти факторы вместе взятые иногда дают результат. Не всегда, к сожалению. На эту Кравченко я приезжал раз 15, потому что все время звонят и говорят, что пытаются блокировать въезд техники, что тут полиция, чеченцы нападают какие-то. Я приезжаю и своим присутствием помогаю разрешить ситуацию
— Неудачи случаются?
— Конечно, я же не волшебник.
Я всегда говорю людям, что не обещаю, что на 100% будет результат, я только обещаю, что сделаю все от меня зависящее на 100%, чтобы добиться результата. Вот на Олсуфьевском не получается остановить стройку.

— И с общежитием на Пироговке?
— Ну на Пироговке все-таки продлили сроки нахождения. Благодаря тому, что я тогда сумел…
— То есть и тут вы все сделали?
— Не все, но жители мне благодарность вынесли. Там тоже Парушина участвовала, муниципальный депутат Хамовников Андрей Воронков. Мне там, в чем повезло? Мне удалось выдернуть [председателя СПЧ Михаила] Федотова. Это сыграло важную роль, что он сам лично туда приехал.
Но я никогда на себя одеяло не тяну. Я знаю, что и другие люди участвовали, и благодарен им за это, но я всегда могу объективно оценить свой вклад, и во многим случаях без него ничего бы не получилось.
— Почему иногда не получается помочь?
— Самое главное, это активность жителей, массовость протеста. Вот улица Цандера — стартовый дом реновации. Для мэрии реновация — это вопрос жизни и смерти, и она продавливает ее всеми доступными способами. Потому что реновация — это чистая коммерция, расчистка самых выгодных для строительства участков в городе под эгидой реновации.
И вот на Цандера не я решающую роль сыграл. Там это сделал Сергей Цукасов, тоже кандидат в Мосгордуму. Я там, конечно, целый день почти пробыл и на грузовик залезал, я помогал. Но решающую роль сыграл не я и даже не Цукасов, а люди.
Вышло много людей, они вели себя активно, со здоровой агрессией, не побоялись полиции.
— У вас с партией «Яблоко» отношения улучшились?
— Как видите, я нахожусь в партии «Яблоко» (интервью проходит в кабинете Митрохина в штаб-квартире партии на Пятницкой улице — прим. МОХ), состою в политическом комитете, федеральном руководстве.

— Вам удалось Каца побороть? Он же не хотел вас в 43-м округе видеть кандидатом.
— Он собирался возглавить отделение московское. Этого не получилось, в том числе моим усилиями. И он очень сильно не хотел, чтобы я по этому округу выдвигался. Причем он о своем нежелании заявлял еще до того, как Соболь объявилась.
— И как вам это удалось?
— Не было никакой борьбы, состоялась конференция, она поддержала меня. За меня проголосовало больше, чем против.
— Был же момент, когда казалось, что вас выдавили из партии. Вы даже иск против нее подавали.
— Иск я так и не подал все-таки. Идет партийная борьба. Почитайте историю любой живой партии.
Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает, потом это все может перевернуться на 180 градусов.
— Что думаете про попытку участия в выборах по 43-му округу Нюты Федермессер?
— Ее сначала очень сильно уговаривали в мэрии, но она, наверное, не очень хотела. Потом на нее начали давление с другой стороны, а она политикой никогда не занималась и не привыкла к таким ситуациям.
Это как человека, не умеющего плавать, бросить в воду. А ее бросили даже не в воду, а в бурлящий поток чего-то с не очень хорошим запахом (смеется). Конечно, она не выдержала.
— А вы в этом потоке привыкли плыть?
— А что делать? Жизнь так устроена. Если ты занимаешься политикой, то на тебя со всех сторон будут лить дерьмо бесконечно.
Но меня нельзя затравить, я ко всему привык уже. Я ничего не боюсь. Меня никто не затравит.
автор: Илья Азар
Конференция Яблока выдвинула Митрохина, потому что представлена была не москвичами, а федералами. Если б москвичам дали обычное представительство, не видать Митрохину депутатского кресла
К сожалению в интервью осталась без вопроса и ответа тема работы вновь избранного депутата от 43 округа в Мосгордуме. Он значится в составе следующих комиссий:
Комиссия по государственному строительству и местному самоуправлению;
Комиссия по градостроительству, государственной собственности и землепользованию;
Комиссия по образованию.
В связи с этим и было бы интересно узнать почему он выбрал именно эти три комиссии для своей работы в Мосгордуме (всего там 16 комиссий). Также осталось без вопроса и ответа важное для жителей решение — где будет располагаться приемная депутата. Приемная предыдущего депутата располагалась в здании Управы района. Если и вновь избранный депутат сохранит свою приемную в этом месте то он как член Комиссии по государственному строительству и местному самоуправлению сможет оказывать непосредственное влияние на работу Совета депутатов, который также располагается в этом здании.
«Пока есть возможность, живите весело».
(Марк Порций Катон (Младший) 95–46 гг. до н. э. Древнеримский политический деятель, представитель сенатской аристократии, сторонник сенатской республики. Враг Юлия Цезаря)
Говорит что это он спас Балетку. А Парушина говорил что она спасла. А жители близлежащих домов говорят что сами спасли, и П. и М. не имеют отношения
Кому верить?
Никому не верьте!
Верить нужно в правду. Вот я до сих пор надеюсь, что будет издаваться газета «Ленивка». Еще в прошлом году Совет депутатов муниципального округа Хамовники принял Решение от 20 декабря 2018 г. № 21/24 «Об учреждении печатного средства массовой информации». Это должно было быть официальное издание муниципального округа Хамовники в виде периодического печатного издания — газеты «Ленивка». И в этой газете предполагали публиковать правду. Но видимо далеко не всех даже в депутатском корпусе обрадовала возможность узнать реалии Хамовников (или что вернее, чтобы об этих реалиях узнала вся Москва). И поэтому мы до сих пор не видим в газетных киосках эту газету. А если бы она там была, то выборы по 43-у избирательному округу могли бы пройти совершенно по иному сценарию !!!
«Незаменимых людей нет; в политике, как и в прочих занятиях, привычка и навык делают большую часть работы».
(из главы 42 («О политике») книги «Искусство быть довольным собой»(1759 г.) маркиза Луи Антуана Караччиоли (1719–1803), французского писателя и историка)